В четверг Новокузнецк прощался с шахтерами, погибшими на «Ульяновской».

Двоих горняков-новокузнечан, которым не посчастливилось выжить после взрыва 19 марта, похоронили 21 числа, двадцать девять человек – 23-го. Будут хоронить и сегодня (сколько – на момент подписания номера было неясно: не все еще опознаны). Но большинство из погибших, пятьдесят новокузнецких шахтеров, были преданы земле 22-го, на четвертый день после трагической гибели. Печальный груз отправлен в Осинники, Киселевск, ряд поселков Новокузнецкого района и даже далекий поселок Тельбес.

…Начало двенадцатого, Спасо-Преображенский собор. Траурную панихиду совершает епископ Кемеровский и Новокузнецкий Аристарх. В храме немноголюдно: всего немногим более полусотни человек. Те, кто только что потерял родных и близких, не здесь: они прощаются с покойными.

Максим, один из прихожан, сообщает, что пришел поставить свечу не за упокой, а за здравие: его близкий родственник, работающий на «Ульяновской», остался жив, хоть и мог оказаться в эпицентре взрыва. Жена Максима, фельдшер одного из училищ города, вот уже второй день находится с одной из семей погибших: осиротевшим домочадцам требуется постоянное присутствие медика.

…Половина второго, дом 9 по улице Батюшкова. Несколько десятков человек у подъезда –это родственники, близкие, сослуживцы электрослесаря Марата Ахтямова. Уже попрощались и ожидают выноса тела. «Мы с Маратом работали на Зыряновской в 1997-м, когда 67 человек погибло, - рассказывает его брат Альберт. – Тогда он был в отпуске, а я работал в другую смену… А об этом взрыве я узнал почти сразу, от дежурного по шахте «Абашевская»: сейчас работаю там. У Марата осталась семья – жена, сын 18 лет и дочь 15 лет. Третьего марта ему исполнилось всего сорок три…».

«Нулевые» на «Ульяновской» уже случались, только, конечно, не в таких масштабах, - сообщает Алексей, товарищ Марата по работе. – Порядка на шахтах и раньше-то было немного, а теперь и совсем нету. План постоянно повышают. Раньше добычному участку планировали 220-240 тысяч тонн в месяц, а теперь – больше трехсот. Не выполнишь – зарплата падает. Вот и приходится крутиться-выкручиваться. Мы же работаем для того, чтобы деньги зарабатывать!..».

…Начало третьего, Кузнецкое кладбище. Слякоть и пронизывающий ветер. На каждом шагу сотрудники милиции; на пригорке дежурит «Скорая». Автобусов очень много: на площадке разворачиваются и разъезжаются с большим трудом. Вокруг четырех могил сгрудились родные и близкие погибших горняков; рядом роется еще несколько ям.

Особо многолюдно у одной из могил – здесь хоронят главного механика шахты Сергея Вадимовича Дубинина. «Ему в мае должно было сорок исполниться. Всех, говорил, на юбилей приглашу!, - вспоминает с болью в голосе Татьяна Петровна, друг семьи. – Всегда был доброжелательный, веселый, имел много друзей. Сейчас жена и маленький сын одни остались. Так все случилось неожиданно и нелепо…».

У многих из тех, с кем удалось побеседовать, в семье уже случалась утрата – горняцкий труд был и остается одним из самых опасных. На погосте до жути неуютно. Боль и скорбь. Рыдания близких и гулкий стук комьев земли о крышку гроба…

…Уже при выезде с кладбища едва разъехались с колонной автобусов большой вместимости. Вместо номерных знаков на лобовых стеклах значилось: «Роман Прокопьев. Главный инженер».